Учился я в секретно-ракетном училище в Подмосковье. Наше училище было до того секретным, что каждый выпуск лейтенантов поздравляло радио "Голос Америки".
Начальником училища был генерал Воронич, легендарная личность, за год он отчислил каждого десятого курсанта, за любой залет отчисление, за пьянку и самоволку вообще расстрел через гауптвахту. Курсовые офицеры из окон прыгали, когда генерал в казарму заходил.
Еще генерал всегда в фуражке ходил, зимой тоже, уши у него наверно деревянные были. Всё училище стояло на плацу в ушанках с опущенными клапанами, а он на трибуне в фуражке, и похрен что минус тридцать.
Генерал ходил от КПП до штаба всегда пешком, руки при ходьбе всегда держал сзади, как-то шел и поскользнулся на льду, и упал мордой лица прямо в асфальт, дежурный по училищу был казнен на месте, и через двадцать минут дорога от КПП до штаба превратилась в песчаный пляж.
В училище много всяких событий происходило, однажды в полевом походе украли два автомата АКМ, своровали два бойца из первого курса, хотели продать одному пятикурснику который был связан с местными бандитами.
План кражи курсанты продумали хитрый, на кухне они взяли большой пакет красного перца, и пути отхода от оружейки до тайника посыпали перцем, чтобы собаки не учуяли, посыпали хорошо, прямо красная дорожка получилась, как на вручении Оскара.
Собаки автоматы не нашли, нашел старший прапорщик Жермонтаз (прозвище у него было такое, персонаж из книги Анн и Серж Голон «Анжелика»), Оскара прапорщику не дали, зато дали премию, пятьдесят рублей. Бойцов вычислили на построении, шел дождь, один курсант стал в строю сильно чесаться, в кармане галифе пакет с перцем намок и проявился красным пятном.
Курсанты получили по три года дисбата, особисты начали крутить всю преступную цепочку, и тогда под щит и меч попали человек двадцать, вычислили пятикурсников, которые помимо оружия продавали протеин в банках для качков, водку и вино в общежитиях. Под раздачу попал даже первокурсник Махиня, с прозвищем «Махони», за то, что продал две жвачки однокурснику.
Новый год. На Новый год у курсантов был «сладкий стол», который состоял из тортов, конфет, и лимонада «Буратино», после двенадцати разрешили посмотреть голубой огонек до часу ночи, офицеры опечатали двери казармы, и пошли бухать по домам. Но особо одаренная группа курсантов затарилась в местном военторге «Розовой водой» и тройным одеколоном, чтобы получить более чистый продукт в окнах умывальни были выставлены металлические уголки на мороз, далее процесс известный, но не все были утонченными гурманами, и пили одеколон разбавленный буратинами, и закусывали коктейль тортами «Сказка». В итоге всю ночь дневальный бегали по всей казарме с ведрами, чтобы помочь некоторым организмам не испачкать кровати, паркет и товарищей по несчастью.
http://www.yaplakal.com/forum7/topic1052097.html
Добавлено через 1 час 19 минут
Муж из командировки - прямиком в спальню. Два часа с голоду имеет жену как может. Потом заходит на кухню, а там жена.
"Подожди, а кого-же я только что имел в спальне?" - спрашивает муж.
Жена забегает в спальную и кричит:
- Мама, почему ты не сказала, что это не я?
Теща отвечает:
- Ты же ведь знаешь, доченька, что я с ним уже два года не разговариваю!
Добавлено через 43 минуты
Добавлено через 1 минуту
Добавлено через 9 минут
Добавлено через 1 минуту
Ночью, когда над крышами города поднимается зловещая бледная Луна, он выходит из дома совершать свое темное дело. Крадучись, незримой тенью, он пробирается по улицам, вдоль стен, за кустами, стараясь никому не попадаться на глаза. Он заглядывает в каждую подворотню, в каждый сырой угол — туда, где может безбоязненно утолить вечно мучащую его жажду. В его руке — разводной ключ.
Найдя жертву, он бросается на нее и одним привычным движением отворачивает головку — а затем припадает губами к бьющей струе и жадно, взахлеб, пьет горячую, пахнущую железом воду, пока его живот не раздувается как у насосавшегося комара. Оставив наконец истекающую последними каплями трубу, он бредет домой, удовлетворенно побулькивая.
— Мойша! — встречает его в дверях жена. — В кране опять нет воды!
— Я знаю… — отвечает он и загадочно усмехается.
(Пётр Бормор)