Татьяна Суслова


Тяжело живется котикам.

Вот ты котик. И на своего человека ты смертельно обиделся. Навсегда. Он тебе чего-нибудь не дал, или дал, но мало, или дал (ну не дал, хорошо, ты сам взял, а чего оно лежит?), но отобрал.

И вот ты уходишь на окно, весь разобиженный, отворачиваешься, чтобы он знал! Знал! И каждая шерстинка на твоем хвосте дрожит от негодования! И толстянка в горшке поникла от сочувствия (от сочувствия, а не потому, что ты ее весь день лапой от скуки бил). И тебе грустно и горько, и даже птичек в окне нет, чтоб от души на них помямякать, и еда не радует, и игрушки, потому что ты хотел вот то, особенное, которое не дали или отобрали.

А эта сзади подкрадывается и орет: "А у кого это щеки со спины видно?" И ржет. И за пузо тебя, мягкого. И за бока. И хватает и тащит, и не дает наобижаться всласть.

На кухню пусть тащит тогда. Нечего тут.